Екатерина Трубицина

Часть III

Остров бродячих собак

Книга 8

Третий элемент

(главы 120-136)

---

Глава 127
Решающее сочетание

Вечером того же дня, когда Ира и Стас были уже дома, Стасу позвонила Алина и стала слезно умолять позволить выйти ей на работу сразу после выписки из роддома, так как она в диком ужасе перед перспективой нового домашнего ареста.

- Алина, мы с тобой это уже не раз обсуждали, и ты прекрасно знаешь мое мнение. А так же прекрасно знаешь, что, независимо ни от чего, как именно решится этот вопрос, зависит только от тебя самой, — ответил ей Стас.

- Да, Станислав Андреевич. Но… — Алина принялась сбивчиво объяснять, что хоть и доверяет Вере Дмитриевне целиком и полностью, однако пока совершенно не готова передать своего новорожденного сына ее заботам.

- Алина, — перебил ее сбивчивые объяснения Стас, — я совершенно спокойно отношусь к детям любого возраста, в том числе и к младенцам, а потому лично у меня нет никаких возражений. Я только прошу тебя, пожалуйста, рассчитывай свои силы. Если честно, я все же думаю, что хотя бы первый месяц тебе стоило бы провести дома.

- Станислав Андреевич! Я с ума там сойду! — взмолилась Алина.

- Как знаешь. Я тебе уже сказал, что в самом принципе я не возражаю.

- А Вы сможете поговорить с Владом? — затаив дыхание, спросила Алина.

- Куда ж я денусь! Придется! — усмехнулся Стас.

Алина была вне себя от счастья, а Стас, едва окончив разговор с ней, тут же позвонил кому-то из знакомых в роддоме и попросил, чтобы Алину с ребенком там подержали до конца следующей недели.

- А ты, оказывается, коварный! — усмехнулась Ира после прослушивание обоих разговоров сквозь штудирование одной из лекций на английском.

- А что делать? — наполовину философски, наполовину шутливо изрек Стас риторический вопрос. — Пусть окрепнет как следует.

- - -

Через полторы недели утром в пятницу забирать Алину из роддома поехали Влад, Ира и Женечка с Даной, а также родители Алины и прилетевшие в Сочи на несколько дней в честь такого события Валентиныч с Галиной Андреевной. В честь этого же события сия пятница для первого, третьего и четвертого этажей была объявлена выходным днем, и все остальные обитатели вышеуказанных этажей готовили торжество по поводу новорожденного дома у Влада и Алины.

Ожидая выхода Алины с сыном, ее мать принялась квохтать:

- Ой! Надо было все же устроить, чтобы вчера забрать, а то пятница тринадцатое — это как-то ну прямо…

- Замечательно! — торжественно закончил ее фразу Женечка. — Самый волшебный день! — улыбнулся он.

- Но ведь пятница тринадцатое! — возмутилась мать Алины.

- Волшебство — вещь опасная, а потому все, кто не умеет с ним правильно обращаться, боятся его. Но мы-то умеем! Правда, Дана? — Женечка присел перед ней на корточки.

- Да, Джагэ.

Свою интерпретацию Женечкиного имени Дана произнесла очень быстро и не слишком разборчиво, а потому Ира не была полностью уверена, что прозвучало именно «Джагэ», то есть, драконье имя Женечки.

- У ты моя лапочка! Что ты сказала? — засюсюкала мама Алины, тоже присаживаясь на корточки рядом с Даной.

Дана повторила, но опять неразборчиво.

- Же-ня, — с четкой артикуляцией произнесла ей Алинина мама.

- Джа-гэ, — подражая четкой артикуляции своей бабушки, теперь совершенно отчетливо сказала Дана.

Ира удивленно посмотрела на Женечку. Он поднялся во весь рост и подошел к Ире.

- Она называет тебя Джагэ? — с трепетом спросила Ира вполголоса.

- Да, — усмехнулся Женечка. — Притом не с моей подачи.

Алинина мама продолжала попытки научить Дану произносить «Женя» правильно, но в ответ получала все более и более настойчивое «Джагэ», к тому же, с веселым вызывающим смехом.

- Ах ты, шалунишка! — в конце концов, сдалась мать Алины, оставила Дану в покое и подошла к Владу. — Влад! Нужно обязательно показать ребенка логопеду, — наставительно-приказным тоном заявила она.

К ней подбежала Дана и, великолепно выговаривая все звуки, спросила:

- Что такое логопед?

Мать Алины зависла. В это время из здания роддома вышла санитарка:

- Смородские есть тут? Забирайте!

Влад и два комплекта бабушек с дедушками ринулись к двери.

- Зря мы Сашу с собой не взяли! — весело усмехнулся Женечка, оценивающе глядя вслед Владу. Однако в этот раз обошлось без потери адекватности, хотя и не слишком далеко от этой грани.

Едва оказавшись на улице вместе с новорожденным, все тут же хотели рассаживаться по машинам, но Женечка пресек порыв.

- Подождите, — твердо сказал он, забрал у Влада новорожденного и с ним на руках присел перед Даной. — Дана, это — твой брат.

- Наруд? — спросила Дана.

Владу и Алине было хорошо известно, что их дочь обожает выдумывать собственные слова, а потому они лишь умиленно улыбнулись. А вот Ира с Женечкой непроизвольно обменялись взглядами, переполненными мистическим трепетом, услышав из уст Даны драконье имя того, кто был Аристархом Поликарповичем, а теперь стал Аристархом Владиславовичем.

Рядом с Женечкой перед Даной присела Алина и с улыбкой сказала дочери:

- Дана, это — твой брат, — она особо выделила слово «брат». — Его зовут Аристарх.

- Наруд Аристах? — спросила Дана, выкинув из имени ненужную, с ее точки, зрения вторую «р», хотя для своего возраста очень хорошо произносила этот проблемный звук.

Алина продолжила попытки объяснить Дане, что нужно говорить «брат», а не «наруд». Ее мать, тем временем, заинтересовалась другим вопросом:

- Вы что, уже назвали ребенка? — спросила она Влада.

- Да. Вот свидетельство о рождении, — протянул он ей официальный документ.

- «Смородский Аристарх Владиславович», — прочла Алинина мама. — Что-то имя как-то не очень, — нахмурилась она.

- Ой! А мне так нравится! — воскликнула Алина, ненадолго прервав обучение дочери. — Это Влад придумал! — с гордостью добавила она.

Ее мать недовольно хмыкнула, но, поскольку уже ничего не изменишь, дальше тему развивать не стала. А Алина, между тем, вновь повторила Дане.

- Брат Аристарх.

- Брат Наруд Аристах? — выдала Дана, на этот раз, видимо, пытаясь дать понять, что «Наруд» — это вовсе не «брат» в ее интерпретации.

- Какая же ты упрямая! — рассмеялась Алина.

- Все-таки нужно показать ребенка логопеду, — убедилась в своей правоте ее мать.

- - -

Улучив момент, Ира незаметно покинула торжество и зашла в комнату, где спал новорожденный. Она тихонечко подошла к кроватке. Оказалось, что Аристарх вовсе не спит. Ира осторожно взяла его за кончик мизинца левой руки. Аристарх попытался сфокусировать на ней взгляд, но у него не получалось, и он стал причмокивать губами. Ира взяла его на руки.

- - -

В эту ночь Ире вновь снилась предыстория сожжения.

Когда Стас проснулся утром, он застал Иру полулежащей со стопкой листков бумаги на коленях. Она вносила последние штрихи в рисунок. Ира скосила на Стаса глаза, почувствовав его пробуждение.

- Стас, ты как-то обещал вытащить из себя всё по поводу священника, который вынес мне приговор.

- Было дело… Ира, я восстановил в памяти практически все встречи с ним. Ничего заслуживающего внимания. Самый обычный человек. В смысле, я практически уверен, что ни до той жизни, ни после нее никогда, нигде не встречал его. Так что, если то было и не единственное его воплощение, личность, принявшая его, действительно оказалась лишь деталью обстоятельств. То есть, никаких СУГУБО ЛИЧНЫХ интересов в той ситуации эта личность не имела.

Ира молча протянула Стасу свой рисунок. Беря его в руки, Стас спросил:

- Что это?

Но как только он взглянул на него, Ире стало ясно, что отвечать на его вопрос нет необходимости.

- Точность фотографическая, — в изумлении произнес Стас.

- Фотографическая точность? Стас, это — комната, где шло следствие. И коли ты говоришь о фотографической точности, тебе это помещение очень хорошо знакомо.

- Да. Оно мне очень хорошо знакомо. Тогда я был торговцем, специализирующимся на редкостях и диковинах разного рода, а тот священник был большим любителем чая. Видишь ли, чай в Европе повсеместно стал появляться лишь два века спустя после истории с Эрианой, а тот священник пристрастился к нему в Китае в ранней юности. Как он рассказывал, в ранней юности он отправился в паломничество в Иерусалим, но его каким-то непонятным ветром занесло в Китай, где он прожил несколько лет. В общем, я снабжал его чаем, о котором тогда в Европе еще толком никто ничего не знал. Когда я привозил ему чай, именно в этой комнате он принимал меня.

- То есть, знал ты его достаточно хорошо?

- Ну как, хорошо? Чай я ему привозил раза два-три в год на протяжении… — Стас задумался, — нет… десять вряд ли наберется… на протяжении лет пяти-шести — может быть, чуть больше.

- То есть, ты, по сути, не жил в том селении?

- Нет, — Стас улыбнулся. — Кто бы мне позволил! — он многозначительно посмотрел на Иру.

- Стас, а что он был, вообще, за человек?

- Обычный служитель церкви своего времени. Все, что его отличало от его собратьев, это — пристрастие к чаю, которое он тщательно скрывал, опасаясь, что это может оказаться грехом.

- Стас, о чем вы говорили с ним?

- О чае! — усмехнулся Стас. — Начиная от сугубо деловых вопросов и заканчивая его воспоминаниями о приключениях в Китае. Просто, я был единственным человеком, с кем он мог обсуждать эту тему. Он действительно всерьез опасался, что христианская церковь, которой он служил, могла очень неодобрительно отнестись к его пристрастию.

- Как я понимаю, во времена твоего знакомства с ним, он был уже немолодым человеком?

- По меркам того времени, его даже можно назвать стариком. Однако он замечательно выглядел для своих лет и отличался отменным здоровьем. Именно поэтому его внезапное недомогание и смерть вызвали немало толков, несмотря на преклонный возраст. Если честно, я всегда считал, что это Гена его на Тот Свет отправил. Но Гена утверждает, что все произошло абсолютно естественным путем, и он к этому никакого отношения не имеет. Мало того, поскольку после казни ему пришлось спасаться бегством, о том, что того священника нашли мертвым, Гена сам узнал только в следующей жизни по рассказам.

- То есть, Гена помнит ту свою жизнь?

- Он все их помнит. Как только ты озадачилась тем священником, я поговорил с Геной. Именно в этом разговоре и выяснил, что Гена, оказывается, не прикладывал руку к его устранению.

- То есть, получается, что Гене пришлось стать моим палачом в силу обстоятельств, но это не было изначальной данностью?

- Нет. Вот это вот было изначальной данностью. Я тебе уже рассказывал о том, что такое палач, и почему я и все, кто вместе со мной занимался исследовательской деятельностью в этой области, всеми силами стараемся отводить от этой роли те личности, которые попадают на эту роль ненамеренно, или не зная, что творя. Я отказался быть твоим палачом, и я тебе уже рассказывал почему. Само собой, Жене и Гене я привел совершенно другие доводы. Женя не мог быть твоим палачом, поскольку ему предстояло играть совершенно другую роль. Какую? Ты это тоже знаешь. Поэтому твоим палачом стал Гена. И, повторяю, им не мог стать никто другой.

- Стас, в этом есть что-то очень важное, но я никак не могу понять, а может быть, вспомнить, что именно… Ладно… Стас, думаю, ты догадался, что мне сегодня снова приснилась предыстория сожжения. Сам видишь, в каких подробностях я восстановила в памяти ту комнату. А вот тот священник — размытое пятно и не более. Я слышала его голос, но не то, что разобрать слова, даже на каком языке он говорит, и то невозможно определить. Я изо всех сил пыталась вспомнить, что говорила я. Но я не могу вспомнить, что бы я вообще хоть что-то говорила. Стас, что же это за следствие такое, если говорит только следователь?

- Ну, если предположить, что верны слухи, будто он пытался соблазнить тебя, это не выглядит так уж странно.

- Стас, давай рассуждать логически. Если мужчина воспылал плотской страстью к девушке-олигофрену, неужели, заполучив ее в свое полное распоряжение, он будет целый месяц с утра до ночи заниматься уговорами?

- Ира, формально, ты права, но в данном случае, девушка-олигофрен — это лишь тоненькая пленочка на поверхности.

- Может быть… — задумчиво проговорила Ира. — Однако, в любом случае, я вытащила из себя все детали интерьера, а тот священник — лишь размытое визуально-звуковое пятно. Более чем странно для самого обычного человека, которому пришлось стать деталью обстоятельств.

- Это действительно странно, но… Ира, хотя девушка-олигофрен — это лишь тоненькая пленочка на поверхности, из-за нарушения работы мозга в том воплощении, такие выверты памяти, на самом деле, вполне возможны.

- Стоп! — вдруг воскликнула Ира. — Стас, ведь Гена в той жизни был точно таким же ничем не примечательным служителем церкви, так?

- В общем-то, да… — Стас смотрел на Иру озадаченно.

- Стас! Девушка-олигофрен по имени Эриана забрела не в то селение! Вот, что он мне вчера сказал!

- Кто?

- Аристарх. Перед его смертью мы с ним договорились о способе коммуникации, когда он вновь родится. Вчера я пообщалась с ним подобным образом. Не знаю, почему он решил сообщить мне именно это, но… — глаза Иры вдруг загорелись. — Я думаю, дело было так. Все должно было случиться так, как и случилось, но в селении, где священником был Гена. Однако вмешалась третья сила, и девушка-олигофрен Эриана пришла в другое селение.

- И ты считаешь, что той третьей силой был тот священник? — с некоторым скепсисом спросил Стас.

- Да. А учитывая тему беседы, которая состоялась перед смертью Аристарха Поликарповича, у меня есть подозрения, что тот ничем не примечательный служитель церкви — это та личность, которая посвятила тебя в тайну состояния тотального влияния. Думаю, именно о состоянии тотального влияния в течение месяца рассказывал девушке-олигофрену по имени Эриана тот священник. Однако я не могу утверждать этого наверняка, потому что, как я тебе уже сказала, тот священник для меня лишь размытое визуально-звуковое пятно.

Стас очень долго лежал, задумчиво уставившись в потолок взглядом в никуда. Ира молча лежала рядом.

- Если предположить, что ты права, — наконец, заговорил Стас, — та личность скрывалась от тебя не менее тщательно, чем от меня. Даже, наверное, еще тщательней. Все, что у тебя есть, это размытое визуально-звуковое пятно.

- Стас, для меня та личность действительно лишь размытое визуально-звуковое пятно. Но для тебя-то нет!

- Ира, ко всем твоим просьбам я подхожу с высшей степенью ответственности. Я вытащил из себя все, что смог, и все, что я смог из себя вытащить, однозначно свидетельствует о том, что я нигде не встречал ту личность ни до, ни после той жизни. Так что, если предположить, что ты права, от меня та личность скрывалась с не меньшей тщательностью, чем тогда, когда передавала знание о состоянии тотального влияния. К тому же, еще более изощренно: воплощение священника, который вел следствие, было самым обычным, то есть, не имело даже следов каких-либо странных трансформаций.

- Ты говорил, что он очень хорошо выглядел для своего преклонного возраста и имел отменное здоровье.

- Это — да, но разве мало обычных людей, которые хорошо выглядят для своего преклонного возраста и имеют отменное здоровье?

- Ты хочешь сказать, что тестируешь всех таких людей на степень обычности?

- Разумеется, нет. Но…

- Стас, — перебила Ира, — а тебе не кажется… — она не окончила фразу и многозначительно посмотрела на Стаса. — После того, как Блэйз на все лады объяснял, что мир — это произведение искусства, а затем рассказал свою историю о принципе «дать шанс, лишив возможностей», я сама предложила научить его состоянию тотального влияния. А вот теперь… Стас, а тебе не кажется, что тот, кто совершил подмену двоичность двойственностью и научил тебя входить в состояние тотального влияния, это и есть Блэйз?

- Блэйз? — переспросил Стас и задумался.

- Стас, — продолжила Ира. — Понимаю, что это — чистая логика, но все же! Во-первых, Блэйз уж слишком хорошо выглядит для своего возраста. Хотя… это, конечно же, не «во-первых», но все же! К тому же, он владеет приемами маскировки, что сам признал. В этой жизни ты это испытал на собственном опыте, плюс Гена и Лу его не узнали.

- Ну, во-первых, я его не узнал лишь во время первого этапа знакомства, во-вторых, Гена и Лу, хоть и не узнали, но почувствовали дискомфорт, а в-третьих, ты сама сказала, что его узнал Женя.

- Что касается «во-первых» и «во-вторых», Блэйз явно не намерен в этой своей жизни скрываться так уж сильно. А что касается Женечки, вот тут очень интересный момент, который, я не знаю, как, но надо бы уточнить. Видишь ли, Женя сказал, что он знает, кто такой Блэйз и уверен, что я тоже это знаю, а потому он не будет на этом останавливаться. В тот момент я поняла его так, как могла понять. А вот сейчас… Стас, ведь вовсе не исключено, что Женя имел в виду, что Блэйз был тем священником, и что он уверен в том, что я знаю именно это.

- Ира, если честно, я думаю, что Женя имел в виду именно то, что ты поняла изначально. Но ты права — уточнить действительно надо бы. Однако, если даже правильным окажется твой сегодняшний вывод, то есть, окажется что Блэйз и тот священник — это одна и та же личность, это вовсе не значит, что эта личность и есть та личность, которая подменила двоичность двойственностью. Понимаешь?

- Само собой, я это понимаю! Стас, вспомни, что говорил Блэйз, когда я спросила, сможет ли он работать с Лу! Он говорил, что Женя, Гена и Лу уверены, что их решение не является причиной результата, что они полностью уверены, что причина результата — это совершенно другая вещь. Кроме того, они уверены, что Блэйз уверен в обратном, и Блэйз сам подтвердил, что в этом они абсолютно правы. И далее он сказал, что его нынешнее расхождение с ними во взглядах заключается в том, что они считают результат плохим, а он считает его удивительным и ошеломительным. Стас, я сама сказала, что подмена двоичности двойственностью — это моська рядом со слоном по сравнению с изменением мировосприятия с «мир — это произведение искусства» на «мир — это целесообразное техническое устройство». И я продолжаю так считать. То есть, на самом деле, я полностью согласна с Блэйзом, но…

Стас, я понимаю, что выглядит это всё как нездоровая подозрительность, придирчивость и высасывание из пальца, но вот хоть убей, у меня всё это вызывает вопросы.

Во-первых, Блэйз, имея в виду подмену двоичности двойственностью, ни разу не назвал вещи своими именами. Во-вторых, он не допускает мысли, что подмена двоичности двойственностью — это тоже причина результата, хотя и не изначальная и не единственная. В-третьих, хоть он особо подчеркнул, что не считает результат хорошим, он, тем не менее, назвал его удивительным и ошеломительным. Создается впечатление, что он пытается убедить себя, что результат ему, несмотря ни на что, нравится.

Стас, можешь говорить что угодно, но возникает ощущение, будто на самом деле, подмена двоичности двойственностью терзает Блэйза. И терзает так, как она могла бы терзать того, кто в этом замешан. Мало всего этого, когда я его спросила, что он имеет в виду, заявляя, что результат удивительный и ошеломительный, Блэйз ответил, что это — очень большая тема для очень длинной дискуссии, и на этом основании отказался обсуждать это в тот раз.

Стас, можешь говорить что угодно, но у меня это все выстраивается во вполне ясную картину.

На состояние тотального влияния Блэйз мог выйти через различные состояния творческого вдохновения, которые способны довольно глубоко погружать в собственный внутренний мир. Я это по себе знаю и могу вообразить, чего в этом отношении можно достичь, если заниматься творчеством в области чистого искусства из жизни в жизнь много жизней подряд.

Видя, что происходит с миром из-за введения принципа целесообразности, и не видя никаких путей что-либо доказать Жене, Гене и Лу, Блэйз в одностороннем порядке попытался спасти положение, вследствие чего произошла подмена двоичности двойственностью. В ужасе от того, что натворил, он больше не решился использовать состояние тотального влияния. А потом он встретил тебя — палача, который занимается сим жутким ремеслом исключительно ради того, чтобы уберечь и помочь.

Ты рассказывал, что очень удивился тогда, увидев в качестве приговоренного осознающего суть великого, который, при всем при том, сам якобы не понимал, как оказался на пути к эшафоту. Я думаю, он слышал о тебе и сам намеренно на тебя вышел, дабы выяснить степень достоверности слухов. И он не просто выяснил, что эти слухи заслуживают полного доверия. Он пережил твой внутренний мир в тот момент, когда ты переживал его внутренний мир. После этого он решился передать тебе знание о состоянии тотального влияния, не сомневаясь, что ты никогда не применишь его, если не будешь полностью уверен в результате, а если будешь полностью уверен в результате — сделаешь лучшее, на что способен, а способен ты очень на многое.

- Ира, — Стас сверлил ее тяжелым пристальным взглядом, — я тебе никогда не говорил, что мое знакомство с тем, кто сейчас Блэйз, состоялось до того, как мне было передано знание о состоянии тотального влияния.

- Это ведь было не в пределах одной жизни, а в этом случае последовательность событий можно менять.

- Верно. Но в данном случае, как наличие, так и отсутствие этой возможности не имеет никакого значения, так как изначальная последовательность именно такова, какой ты ее представила. Словом, я хочу сказать, что доводы твои на самом деле выглядят высосанными из пальца в приступе нездоровой подозрительности, но вот обрисованная тобою картина действительно очень похожа на реальную. Однако, прежде чем делать какие-то выводы, все это нуждается в очень тщательной проверке.

- Это само собой! Я вовсе не уверена в том, что сейчас тут обрисовывала. Это всего лишь мои домыслы и не более. Кроме того, у меня зреет ряд вопросов к Пэфуэму.

- А причем здесь Пэфуэм?

- Да вроде бы ни при чем, но… Тут Влад своей истерикой, когда Алину увозили в роддом, напомнил мне один разговор. Точнее, напомнил не Влад, а Максим, который на замечание Лу, что она в жизни бы не поверила, что Влад из наших, уточнил, что Влад, по большому счету, не из наших, что он — дружок Пэфуэма. Короче, мы как-то болтали с Лу и с Женечкой — кстати, болтали мы тогда, когда вы силами ограниченного контингента расселяли слушателей прошлого семинара. Так вот, наш разговор тогда коснулся братства драконов, а именно — кто инициатор этого братства. Инициаторы — Пэфуэм и его компания, то есть, Пэфуэм, Влад, Аристарх и Дана. Кстати, ты в курсе, что Дана называет Женечку Джагэ?

- Серьезно?

- Серьезно! А вчера, едва увидев Аристарха, назвала его Наруд.

- Стоп-стоп-стоп! — Стас усмехнулся. — Мне Алина то и дело рассказывает, что Дана — большая любительница выдумывать собственные слова, и как-то жаловалась, что Влада, вместо того чтобы называть папой, Дана величает то ли магум, то ли манун. Я тогда не придал этому значения, но сейчас понял, что Алина просто плохо слушала.

- Мадун, — усмехнулась Ира.

- Вот именно. Мадун. Ира, а как у Алины проходили те роды?

- Насколько я знаю, без каких-либо осложнений.

- Вообще-то, детям в раннем возрасте и без всяких открытий прямого канала очень многое доступно, но все же не до такой степени, чтобы помнить драконьи имена — само собой, в случае драконов. Насколько я знаю, эту информацию драконы, воплотившись людьми, узнают от драконов, воплощенных драконами.

- Стас, учитывая открытия Даны в области игр с Иллюзией и Реальностью, она — уникум среди драконов. Так вот, о том, что именно Пэфуэм — инициатор братства драконов, помнит Женечка. Он сказал, что Пэфуэм и его компания — любители всевозможных образований такого рода. А образования такого рода — это объединение личностей не на основе Соглашений, а на основе общности идей, занятий и тому подобного, то есть, это — прообраз социума. А социум… — Ира, не окончив фразы, вопросительно посмотрела на Стаса.

- …это причина восприятия внешнего мира более реальным, чем мир внутренний, — закончил он.

- Вот именно! То есть, социум — это причина самой возможности игр с Иллюзией и Реальностью, потому что, если однозначно реальным принимается исключительно внутренний мир — как это происходит повсеместно за пределами Вселенной — ни о какой игре с Иллюзией и Реальностью и речи быть не может. Однако объединения типа братства драконов, скорее всего, существуют не только во Вселенной, но они не превращаются в социум, как это произошло в рамках человечества. То есть, они не превращаются в структуру, способную заставить принимать более реальным мир внешний. Здесь же это превращение произошло из-за принципа целесообразности.

- Стоп, Ира! По-моему, тебя понесло куда-то не туда.

- Туда, Стас, туда. Ты дослушай! Что такое произведение искусства? Это — отражение реальности. Это — стопроцентная иллюзия. И это — однозначно. А целесообразное техническое устройство — это реальная вещь для конкретного использования. То есть, социум и целесообразность — это две взаимосвязанные причины результата, который привел к подмене двоичности двойственностью и далее к результату, который мы имеем. Понимаешь, сам по себе принцип целесообразности к такому результату не приводит, а структура, основанная не на Соглашениях, а на общности идей и занятий, не перерастает в социум без принципа целесообразности. Носители принципа целесообразности — Женя, Гена и Лу, а носители идеи структуры, основанной на общности идей и занятий — Влад, Дана и Аристарх во главе с Пэфуэмом.

- Ира, очень складно, но учти, в процессе создания человека Аристарх вообще не воплощался таким образом. Влад лишь помог создать биологическую форму. Дана продержалась дольше всех, но тоже ушла задолго до того, как воплощение человек обрело законченный вид. Все они вернулись к этому воплощению, лишь когда во Вселенную вернулась ты.

- Верно, но уже тогда Дана обнаружила возможности игр с Иллюзией и Реальностью, на которые Женя, Гена и Лу не обратили внимания, — Ира многозначительно посмотрела на Стаса. — То есть, — продолжила она, — уже тогда существовал социум, то есть, структура, способная заставлять принимать внешний мир более реальным, чем внутренний. Мне Зив и Лоренц когда-то очень доходчиво объяснили разницу между человеческим обществом — то есть, социумом — и всевозможными общественными структурами животных типа стай, прайдов, табунов, косяков и тому подобного. Все эти структуры построены на Соглашениях. А вот человеческое общество — социум — на всевозможных общностях идей и занятий.

Стас, посмотри на Влада, Данум и Аристарха! Для того чтобы объединиться, им жизненно необходима структура какой-либо общности. В данном случае, семья. Да, Гена и Лу — муж и жена, но их брак основан на Соглашениях. Да, Женя биологический отец Гены со стажем, но в этом качестве он выполняет исключительно физиологическую функцию, а их дальнейшие отношения — это тоже Соглашения, а не символическая связь общностью чего-либо.

Когда я отправляла Дану в дочки Владу, я понятия не имела, что я делаю, а вот Аристарх четко и однозначно выразил желание объединиться в лоне одной семьи. А что такое семья? Так и называется — ячейка общества! Структура, основанная на общности идеи продолжения рода и занятий по обеспечению сего. Я не имела возможности как следует познакомиться с семьей Гиалы и семьей Аристарха Поликарповича, но первое впечатление и от той, и от другой — строго упорядоченный уклад на основе этикета, то есть, на основе внешних символических форм, не имеющих никакого отношения к истинным Соглашениям. Точно такой же уклад пытается создавать Влад. Это становится еще заметнее, если сравнивать, скажем, с Геной и Лу. С одной стороны, вроде бы семья с четырьмя детьми, а с другой — даже намека на подобие уклада нет. По каждому из них в отдельности в жизни не скажешь, что они — семейные люди. И в то же самое время, от их отношений просто дух захватывает. А почему? Да потому что они основаны на Соглашениях, а не на общности идей и занятий. Потому что они настоящие, а не следование этикету по пути показного уважения и вежливости. Стас! Ведь твои отношения с Ларой — это Соглашения. Твои отношения с Надеждой, Сергеем, Володей и Светой — это Соглашения. Разве не так?

- Так.

- Вот поэтому я очень хочу понять, что привлекательного Пэфуэм и его компания находят в структурах, основанных на общности чего-либо, а не на Соглашениях. Лично я не нахожу ничего привлекательного в таких структурах. Я не нахожу ничего привлекательного в социуме. Впрочем, не я одна! Ведь для всей нашей компании, социум — это малоприятная неизбежность, к которой приходится приспосабливаться. И все же, я вынуждена признать, что именно социум в купе с целесообразностью делает возможными игры с Иллюзией и Реальностью. А именно эти игры позволяют личностям, имеющим предел, выходить за него, не разрушая себя.

- Подожди-ка… — Стас встал с кровати, принес свой ноутбук и открыл письмо Руслана. — Вот, — сказал он, найдя интересующий фрагмент, и стал читать, — «Я уже упомянул, что Данум заинтересовала в человеческом воплощении одна особенность, которой не придали значения Генсильч, Лу и Евминч. То есть, именно они ее заложили, но не увидели всего потенциала этой особенности. Эта особенность — диаметрально противоположное отличие в сознании человечка того, что называть реальностью, а что иллюзией, от того, что АЗ называет реальностью, а что иллюзией». Ира, «именно они ее заложили, но не увидели всего потенциала этой особенности».

- Стас, не поняла, у нас что, Руслан — непререкаемый авторитет? Это, во-первых. А во-вторых, то, что заложили в человеческое воплощение Женя, Гена и Лу, это принцип целесообразности, который сам по себе не способен поменять местами Иллюзию и Реальность, как сама по себе структура на основе общности идей и занятий не способна сделать это. Идею этой структуры, в качестве основы взаимодействий между людьми, заложила Дана. С одной стороны, Женя, Гена и Лу не воспротивились этому, поскольку нигде существование таких структур ровным счетом ничего не меняет. А с другой стороны, относясь к таким структурам совершенно равнодушно, не заметили, во что она превратилась под действием принципа целесообразности. Дана же, являясь почитателем таких структур, заметила это сразу же, и ее захватил этот неожиданный эффект и его богатые возможности. Однако, скорее всего, она сама не поняла причину этого эффекта, видя ее именно в форме воплощения, а потому все ее попытки повторить его с эксклюзивными антропоморфными воплощениями для драконов не увенчались успехом.

Стас, мне не раз говорили, что в человеческом нет аналогов истинных Соглашений. Точно так же в человеческом нет аналогов структурам типа братства драконов, хотя братство драконов — это прообраз социума. Причина одна — принцип целесообразности. Соглашения — это слияние двух и более ХОЧУ. Структура типа братства драконов — это сосуществование двух и более похожих ХОЧУ без слияния. Любые же чисто человеческие взаимоотношения построены на правах и обязанностях, на ДОЛЖЕН и ЗАЧЕМ, на НАДО ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ, то есть, подчинены определенному предназначению, как любое техническое приспособление.

На самом деле, из-за принципа целесообразности с Соглашениями ничего бы не случилось. Собственно, с ними ничего и не случилось. Ведь внутри нашего круга, то есть, между всеми обитателями первого, третьего и четвертого этажей, взаимодействия строятся на основе Соглашений. Даже Алина рвется на работу, едва родив ребенка, потому что ХОЧЕТ, а вовсе не потому, что НАДО ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ. Даже Лена, едва выдается свободная минута, бежит к Максиму и просит дать ей фотоснимки для составления списков ключевых слов, потому что ХОЧЕТ, а не потому, что НАДО ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ. Но даже у нас есть второй этаж, куда люди приходят, потому что НАДО ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ. Почему? Потому что у нас на втором этаже никто не связан Соглашениями. Потому что наш второй этаж — это структура, основанная на общности идей и занятий, которую кардинально изменил принцип целесообразности.

Таким образом, говорить, что в человеческом нет истинных Соглашений, это не совсем правильно. Взаимодействия, определенные социумом, не строятся на истинных Соглашениях. А поскольку социум пытается определять абсолютно все взаимодействия от чисто официальных до взаимодействий друзей и влюбленных, истинные Соглашения вытесняются из человеческого.

Претензий к социуму масса! И все же… Именно он, поменяв местами в восприятие человека Иллюзию и Реальность, открыл те богатые возможности, которые обнаружила Дана.

Но это далеко не всё. Дана не учла воздействие принципа целесообразности на структуру, основанную на общности идей и занятий. А Блэйз — если, конечно, это был он — пытаясь с помощью состояния тотального влияния вернуть мироощущение с «мир — это целесообразное техническое устройство» на «мир — это произведение искусства», не учел именно ту структуру, которая под действием принципа целесообразности превратилась в социум и… срослась, сплавилась с целесообразностью в единое целое. Из-за этого просчета у него не хватило сил перевернуть мироощущение, но их оказалось вполне достаточно, чтобы расщепить целесообразность и очень сильно встряхнуть социум. Настолько сильно, что эта безличная структура превратилась в личность. Этой личности человечество посвятило множество книг, самые знаменитые из которых Библия и Коран. Ну а расщепленная целесообразность — это Добро и Зло.

- И что еще ты собираешься выяснять у Пэфуэма? Ты ведь и так сама всё знаешь.

- С чего ты взял?

- А ты посмотри на меня! Догадаешься!

Ира с опаской повернулась к Стасу. Бо́льшую часть его тела скрывало одеяло, но рук, груди и лица оказалось вполне достаточно для яркого впечатления. Лоб покрывала испарина, то там, то сям конвульсивно подрагивали мышцы, в тщетных попытках расслабиться, а цвет кожи был мраморно-белый.

- Я сейчас говорила из своей сути? — тихо спросила Ира.

- Да.

- Стас, но ведь ты спровоцировал меня выйти наружу.

- Не без этого.

- Зачем? Ты ведь чуть живой!

- Но живой же! — усмехнулся Стас, постепенно обретая обычную расцветку. — Ира, есть вещи, которые знаешь только ты, а потому тебе о них в самом принципе никто не может рассказать. Но даже то, что тебе может кто-то рассказать, сама знаешь, что от таких рассказов толку немного, если он вообще есть.

- Ты прав, но… Знаешь, вот буквально только что это все было как дышать, видеть, слышать, но уже сейчас… Просто занимательная сказка.

- Что поделаешь! Главное — ты знаешь источник этой занимательной сказки и будешь относиться к ней в соответствие с непререкаемой достоверностью этого источника.

- Верно… Стас, но даже на этом уровне я не уверена, Блэйз это или нет.

- Это может значить две вещи: либо это все же не Блэйз, либо умение Блэйза маскироваться действует даже на этом уровне.

- Стас, но вот в том, что пытались поменять «мир — это целесообразное техническое устройство» на «мир — это произведение искусства», в этом у меня нет ни малейшего сомнения.

- Тебя что-то в этом смущает?

- Да. Откуда я могу это знать? Впрочем, как и всё остальное.

- Ира, с удовольствием бы ответил тебе на этот вопрос, но я не знаю ответа. Так… Может, уже вставать будем? А то уже… — Стас глянул в правый нижний угол монитора ноутбука. — Батюшки! Начало первого уже!

- - -

- Ira, are you okay? — спросил Блэйз, едва увидев ее.

- Yes! — ответила она с повышенным энтузиазмом.

Блэйз улыбнулся в ответ, но явно понял, что Ира наврала ему, потому что увязался за ней к шкафчику с дощечкой, стопками бумаги и карандашами, а зайдя, закрыл плотно дверь.

- Ira, once I told you I could help you extract the content of your personality and make it more accessible for you as a human. I think I’ve convinced you I’m capable of such things. So, let me give you one piece of advice. Always keep in mind that your inner knowledge can arouse a lot of questions that seem to have no answers, but they have. Look around yourself for those answers. The world is full of various hints. You only need to learn how to hear and interpret them. That’s all!

- Thank you! — поблагодарила Ира.

Как только начался джем-сейшн, Ира, первым делом, сделала копию свой утренней зарисовки комнаты, в которой пятьсот с лишним лет назад таинственный священник вел допрос Эрианы. Этот рисунок она убрала под дощечку, чтобы потом долго не искать, а как только джем-сейшн окончился, положила вверх стопки. Ира собиралась показать его Блэйзу, но он сам, едва задев взглядом во время поклонов, тут же, не обращая внимания, что занавес еще не закрылся, подошел к ней и спросил:

- What is it? May I take a look?

- Of course, you may! — ответила Ира и протянула листок.

Начав разглядывать рисунок, Блэйз резко стал серьезным.

- I know this room, — в замешательстве произнес он через некоторое время. — But where could I see it? Ira, where is it?

- I don’t know. It’s just a figment of my imagination, — Ира намеренно говорила так, чтобы ни в коем случае не наврать Блэйзу: то, что она действительно не знает где это, по большому счету, являлось чистой правдой, и то, что это — плод ее воображения, тоже нельзя было назвать ложью.

Блэйз продолжал разглядывать рисунок, морща лоб, а тем временем, к ним подошла Оксана. Любопытство в ее взгляде быстро сменилось удивлением, как только рисунок попал в ее поле зрения, но она ничего не сказала.

- Ira, may I keep it? — спросил, наконец, Блэйз. — I crave to remember where I could see this room.

- Of course! It’s yours! But I beg you; if you remember, please tell me. You’ve intrigued me.

Блэйз ушел вместе с листком и вскоре вернулся уже без него.

Александр ждал за столиком. Сегодня у него были какие-то дела, и Стас с Ирой, отправляясь на джем-сейшн, забрали с собой Оксану, а он сам подошел позже. Поскольку Стас, Ира и Оксана пришли вместе с Блэйзом, Александр заговорил на английском:

- Let me invite you to my place. I have something special! I’ve received it just today. It’s just a small package of tea, but what tea! It’s picked in China on the very ancient plantation, restored in the epoch of the Ming Dynasty!

Предложение Александра было принято без прений, единогласно и с величайшим удовольствием, а потому уже через несколько минут на белом ковре посреди комнаты стоял громадный медный поднос, а вокруг него Оксана раскладывала несметное количество подушек. Блэйз сразу заинтересовался полкой с истрепанными книгами, и Стас переводил ему названия томов.

- Sasha, it looks like you know all of them by heart, — предположил Блэйз, намекая на крайнюю степень зачитанности.

- I wouldn’t say that by heart, but very close to that, — Александр усмехнулся.

- Sasha, you’re a mysterious personality! A lawyer who avidly reads epos, myths, and legends and plays the violin so… I mean, had you devoted yourself to music, you could’ve easily become an outstanding violinist. And those are just things which I’ve happened to learn about you so far. I’m sure; you possess certain peculiarities that are much more curious.

- You can’t imagine how right you are! — Александр рассмеялся и подмигнул Ире и Стасу.

- What does he mean? — с улыбкой и пылающим любопытством в глазах Блэйз посмотрел на Стаса.

Стас усмехнулся и стал рассказывать Блэйзу, в какую гнусную мерзость превращается Александр, если попадает в неразбавленную среду нормальных, правильных, добропорядочных сограждан. Блэйз самозабвенно хохотал.

- I suppose you’re not too far removed from me, — Александр криво усмехнулся.

- Not so hard, but… — Блэйз снова расхохотался. — By the way! — вдруг воскликнул Блэйз, резко перестав смеяться, но не утратив веселых искорок в глазах. — I have news for you!

Как только Блэйз выяснил, что он помогает опубликоваться в уважаемом научном издании именно Оксане, он стал нещадно теребить ее, требуя познакомить со всеми материалами, которые она готовит к семинару. Александр помогал ему знакомиться в качестве переводчика. Далее, Блэйз фактически сам сделал выборку и принялся наседать на Оксану, чтобы она поскорее привела сие в состояние статьи.

Не владея в достаточной степени научной терминологией, за перевод статьи Александр взяться не рискнул. Зато с повышенным рвением ухватился Ирин Леша. Как только английская версия была готова, Блэйз тут же выклянчил ее у Оксаны, дабы показать главному редактору. И вот сегодня у него был на руках ответ. В целом положительный, но с предложением внести кое-какие правки.

Александр быстренько включил ноутбук. Блэйз протянул ему флэшку. Оксана бегло просмотрела выделенные красным фрагменты и прочла комментарии, время от времени обращаясь за помощью к Александру и Стасу. Затем она позвонила Сергею Леонидовичу.

- Оксаночка, прямо сейчас кидай мне на e-mail как есть. И Леше прямо сейчас тоже отошли. Хорошо?

- Да, Сергей Леонидович! — ответила Оксана, уже заходя в почту.

- What? — поинтересовался Блэйз.

Общими усилиями Оксана и Александр передали ему смысл разговора, после чего Блэйз стукнул себя по лбу и сказал, вновь протягивая флэшку, которую ему уже успели вернуть:

- Sorry, I forgot! There are Lyosha’s and Erika’s articles as well.

Оксана скачала указанные Блэйзом файлы и также прикрепила их к письму, которое отправила Сергею Леонидовичу и Леше, после чего снова позвонила первому и сообщила о расширении ассортимента.

- Очень хорошо! Просто замечательно! — с энтузиазмом ответил Сергей Леонидович.

Остаток вечера проговорили только о публикациях и о семинаре.

Глава 128. Альтернативное мировоззрение