Екатерина Трубицина

Часть III

Остров бродячих собак

Книга 7

Хранитель чистого искусства

(главы 102-119)

---

Глава 102
Без жертв и компромиссов

- …Валентиныч, еще раз повторяю, расслабься! Это — не проблема, а всего лишь рабочий момент! Забудь прямо сейчас и спокойно трудись дальше, — Генка отключил мобильник и посмотрел на Иру и Лу, пожиравших его взволнованными взглядами. — А вы чего дернулись? А? Девчонки?

- Что там стряслось? — настороженно спросила Лу, не доверяя развеселому виду мужа.

- Да ничего не стряслось! Просто Стасу с Женичем придется умотать на недельку.

- А почему тогда Валентиныч тебе звонит?

Генка глянул на часы и по очереди набрал номера «Стаса» и «Женича» с идентичной безуспешностью.

- Видимо, еще договариваться не окончили, либо мобильники врубить забыли. В любом случае, девчонки, это — не ваша забота. Расслабьтесь! Так… Ирчик, на чем мы остановились?

«Ирчик» поспешно вернула глаза к монитору, на котором висел макет альманаха, усиленно пытаясь вспомнить, и на чем это они остановились перед экстренным звонком Валентиныча.

Вообще-то, приступить к работе над первым выпуском альманаха Генка с Ирой планировали с грядущего понедельника. Однако первые четыре дня этой недели пролетели так интенсивно и плодотворно, что к пятнице Ира оказалась в состоянии «нечем заняться», а Генка… Ему, конечно, в любом случае было чем заняться, но учитывая, что пятница она и в Африке пятница, а кроме того, эта конкретная пятница была объявлена коротким днем в честь предстоящего вечером торжества по поводу начала полноценной работы «Стиль-Кода», Генка нашел очень даже здравым Ирино предложение освежить в памяти и разобраться в преддверии финишной прямой со всеми прежними наработками.

Освежение в памяти проходило в личной обители Иры и Лу, в то время как в общем кабинете силами остальных членов творческого отдела свирепствовал мозговой штурм очередной Михиной игры, которую, в связи с нежданно обвалившейся передышкой, решено было запустить в работу. Лу горела желанием остаться там, чтобы, не отрываясь от своей непосредственной архитектурной деятельности, принять участие в мозговом штурме, но Ира силой увела ее с собой.

Через пару минут после звонка Валентиныча Ира с Генкой уже вновь полностью скрылись в дебрях макета альманаха. Лу периодически кидала на них косые взгляды поверх своего монитора и, в конце концов, с шумом недовольно вздохнула.

- А? — спросила Ира в полнейшей прострации относительно окружающего мира.

- Может, все же откроешь тайну, на кой ты меня сюда притащила? По-моему, вы великолепно обошлись бы и без моего присутствия.

Ира судорожно начала выдумывать веские аргументы, но тут следом за ней из альманаха вынырнул Генка и радостно сообщил:

- Просто, я ей в субботу чистосердечно признался, что с самой первой встречи безумно хочу ее. В общем, теперь она панически боится оставаться со мною наедине.

- Ира, поверь, мое присутствие тебя не спасет, — в тон мужу пошутила Лу и, решительно поднимаясь со своего места, чуть серьезнее продолжила. — Толку от моего сидения здесь никакого, так что, я пошла к ребятам. Ира, уверяю тебя, в офисе он тебя в любом случае не изнасилует, — вновь весело добавила она, прежде чем закрыть за собой дверь.

- Никогда не думал, что Лу меня знает так плохо, — созерцая влюбленными глазами дверь, изрек Генка а’ля задумчиво и перевел веселый взгляд на действительно перепуганную Иру. — Извини, Ирчик, полагаю, что оглашать истинную причину, почему ты всю последнюю неделю боишься оставаться со мною наедине, было бы еще менее уместно. Уж прости, но я полностью солидарен с Лу в том, что она здесь, в данный момент, действительно лишняя, и с точки зрения нашей с тобой текущей деятельности, и с точки зрения происходящего в вашем общем кабинете.

За время Генкиного короткого монолога перепуганность Иры возросла в геометрической прогрессии.

- Ирчик, расслабься, — вздохнул Генка, сочувственно глядя ей в глаза. — Я не собираюсь и не буду добавлять тебе сложностей по жизни. Даже более того, я тебе клятвенно обещаю, что приложу все силы, дабы сегодня во время празднования Happy Beginning Стас ни разу не попался тебе на глаза.

Ира почувствовала себя увереннее. Генка улыбнулся:

- Однако я тебя прошу, угомони свои человеческие слабости. Перестань быть силой, противостоящей себе. Хорошо?

- Хорошо… — сквозь зубы процедила Ира, и освежение в памяти макета альманаха, как ни в чем не бывало, продолжилось.

Свои благие намерения не добавлять Ире сложностей по жизни и «даже более того», Генка начал демонстрировать без малого тут же, попросив Лидию Гавриловну принести им с Ирой обед прямо в кабинет, что полностью исключало для Иры потенциальную возможность случайного столкновения с Радным. Впрочем, рабочий процесс у них действительно получился очень наряженным и насыщенным. Хоть работа над альманахом началась еще даже до того, как Ира узнала о «Стиль-Коде» — тогда еще проекте без названия — всерьез она, по большому счету, никогда не велась. Да и велась в самом принципе лишь урывками больше в качестве расслабухи между основной на то время деятельностью. В общем, как оказалось сейчас, хоть макет и можно было считать в целом готовым, но лишь в качестве добротного черновика.

- Я прошу прощенья, — прошелестел бархатистый голос Ихана вслед за стуком в дверь. — До назначенного на вечер мероприятия осталось всего полтора часа. Ирина Борисовна, закругляйтесь и пойдемте со мной.

- Спасибо, Ихан, я сейчас спущусь, — с улыбкой ответила ему Ира, не покидая пределов альманаха.

- Сожалею, Ирина Борисовна, но без Вас я отсюда никуда не уйду. Как Вы заметили, я даже не стал пытаться пользоваться телефоном, прекрасно понимая, что единственный способ заполучить Вас к себе — это личное присутствие и крайняя степень настойчивости. Так что, закругляйтесь и идемте.

- А Ихан, между прочим, прав, — заметил Генка, с трудом обретая ориентацию в реальном мире после виртуального. — Батюшки! — воскликнул он, глянув на часы. — И не просто прав, а… Ихан, спасибо!

- Всегда рад помочь, Геннадий Васильевич.

Генка спешно поднялся и через несколько секунд его уже и след простыл. Ире на сборы понадобилось чуть больше.

- Ирина Борисовна, сейчас сразу переоденьтесь, а потом мы доведем Ваш облик до совершенства, — попросил Ихан, как только они спустились к нему на первый этаж.

- Как скажешь, Ихан.

Ихан знал весь Ирин гардероб, который в полном составе прошел через его руки за без малого три месяца его работы тут. Таким образом, как только Генка в понедельник огласил всем «Ирино» решение отметить в пятницу Happy Beginning, Ихан тут же проинформировал, что ей следует надеть на сие торжество и, исключая возражения, попросил немедленно принести ему весь комплект одежды.

- Прошу прощенья… — Ихан подошел к переоблачившейся Ире и слегка поправил едва заметные детали. — Присаживайтесь, — пригласил он ее, отодвигая кресло.

Едва Ира села, со стороны холла послышался отдаленный голос Генки:

- Так вы завтра, значит, летите?

А затем чуть ближе — голос Женечки:

- Да.

Еще ближе — снова Генкин:

- Смысл на выходные?

Следом прямо за дверью послышался голос Радного:

- С одной стороны, все равно без вариантов, а с другой — время детально разобраться будет.

Далее чуть более отдаленно со стороны лестницы снова зазвучал Генкин голос, но Ира уже не улавливала смысла слов, хотя они доносились вполне отчетливо.

- Ирина Борисовна! — окликнул ее Ихан.

- Да? — слегка вздрогнув, отозвалась она.

- Расслабьтесь! Вам всё удалось. Вы всё сделали. У Вас всё получилось.

- Не совсем всё, Ихан.

- Вам это только кажется. Поверьте. Всё. Знаете, большинство историй, так или иначе рассказанных людьми — я имею в виду книги, фильмы — так вот, большинство этих историй имеют так называемый счастливый конец. Happy End! Однако, Happy End — это именно завершение какой-либо истории, но не… Как правило, любой Happy End венчается фразой типа той, которую придумал Бильбо Бэггинс для окончания своей книги: «И жил он счастливо до конца своих дней».

Так вот, Happy End любой истории, так или иначе рассказанной людьми, это, на самом деле, начало счастливой жизни.

- О которой людям рассказать нечего, — вздохнула Ира.

- А что принято считать счастливой жизнью? — усмехнулся Ихан. — Много вкусной еды, уютный дом, любимый супруг и послушные дети, куча денег, которой хватает на все прихоти, размеренное существование без проблем, трудностей и опасностей… Однако все это вовсе не счастье, а лишь благополучие. Если человек добивается его, поначалу он безмерно доволен, но затем его одолевает скука, и зачастую он мало того что не достигает счастья, он сам собственными руками разрушает собственное благополучие. Как правило, с этого и начинается большинство историй, рассказанных людьми, которые затем венчаются фразой типа: «И жил он счастливо до конца своих дней». А вот как жил? Потому люди и не могут этого интересно и захватывающе рассказать, так как все узаконенные ими атрибуты счастья порождают скуку. А разве скука — это счастье?

- Счастье не существует в самом принципе во внешнем мире, то есть, там, где люди его ищут, — заметила Ира.

Ихан на секунду задумался.

- Пожалуй, Вы, Ирина Борисовна, как никто правы… — проговорил он, не выходя из задумчивости, и только затем стряхнул ее. — Так вот, фраза: «И жил он долго и счастливо до конца своих дней», — это, так сказать, постскриптум Happy End-а. Вы же сейчас находитесь в пункте Happy End. То есть, в точке перед фразой: «И жил он счастливо до конца своих дней». Что это значит? Вы всё сделали. Вы всё завершили. Фраза, следующая за Happy End-ом, следует сама собой, даже тогда, когда лишь подразумевается. Так что всё, что от Вас сейчас требуется, это расслабиться и отпустить всё, что благополучно завершилось.

- Ихан, ты говорил, что одни элементы завершаются, а другие приобретают завершенность.

- Верно. Расслабьтесь, и отпустите всё, что завершилось, и тогда всё то, что обрело завершенность, вместе с Вами перейдет из Happy End-а в венчающую его фразу.

- И все же, кое-что у меня не получилось ни завершить, ни придать этому завершенность.

- Я понимаю, о чем Вы.

Ира вздрогнула. Ихан на мгновение положил ей руку на плечо.

- Я, как всегда, понятия не имею о конкретике. Так что, не переживайте. Так вот, то, что, как Вам кажется, Вы так и не смогли ни завершить, ни придать этому завершенность, это — нечто вроде конкретного варианта фразы, которая венчает Happy End. То есть, Вы сейчас как бы стоите на последней точке перед этой фразой и судорожно пытаетесь придумать наиболее точно соответствующую для Вашего случая формулировку. Не нужно этого делать, потому что за Happy End-ом любой рассказанной истории следует жизнь. Придумывают истории, а жизнь просто живут. Это, конечно, всё метафоры, притом далекие от совершенства, тем не менее, я надеюсь, что Вы поняли меня.

- Я думаю, что да.

- Вот и замечательно.

Ихан повернул ее к зеркалу. Ира долго молча взирала на себя.

- Это очень похоже на то, что ты делал со мной тогда, когда я забыла последовать твоему совету и посмотреть в зеркало. То же самое послевкусие. И все же, сегодня оно несколько иное.

- Я просто подстраховался на тот случай, если Вы снова забудете последовать моему совету — я собираюсь дать Вам тот же самый. Так вот, сегодня я добавил несколько деталей, которые спровоцируют окружающих поддерживать Вам нужное настроение. По крайней мере, пока они будут рядом. Однако вовсе не исключено, что Вы сегодня не будете постоянно находиться в гуще людей, а потому повторяю свой прежний совет: если что, посмотрите на себя в зеркало.

- - -

Генка сдержал свое обещание по высшему разряду. Ира не видела Радного даже краем глаза — хотя, честно говоря, несколько раз пыталась — и если бы не уловила отдаленное звучание его голоса, она вполне могла бы решить, что он вообще не присутствует на данном мероприятии.

Корпоратив по поводу Happy Beginning проходил в одном из малоприметных ресторанчиков на улице Островского. Ира даже не пыталась воображать, что такого-эдакого можно придумать в качестве развлекательной программы в рамках данного случая, кроме торжественного обращения и тостов в тему. Однако Генка превзошел самого себя и «пережитые» Ирой Новый Год, 23 февраля и 8 марта полностью поблекли перед лицом бурлящей феерии.

В общем, уже через пять минут после начала торжественного застольного заседания Ира перестала прислушиваться и перекидывать внимание в зону бокового зрения, на всякий случай контролируя значительность расстояния между собой и Радным. Через час же от начала мероприятия, вряд ли из присутствующих в уютном зале остался хоть кто-то, кто до конца осознавал кто он и где он в океане симбиоза хохота и музыки.

Ныли скулы. Уголки глаз щипало от слез.

- Лу, я больше не могу! — сквозь смех сообщила Ира поднимаясь.

- У меня, вообще-то, закалка есть, но все же, с удовольствием составлю тебе компанию, — поднимаясь следом, ответила Лу тоже сквозь смех.

- Хочешь сказать, подобные вечера у вас в качестве внутрисемейных практикуются?

- Именно!

Едва переступив порог дамской комнаты, Ира тут же кинулась к раковине орошать лицо ледяной водой.

- Ты скоро? — спросила Лу, окончив приводить себя в порядок.

- Не знаю! Не жди меня.

После того как Лу покинула ее, Ира умывалась еще довольно долго, а потом еще дольше просто смотрела на себя в зеркало без единой мысли — просто так, а вовсе не вспомнив совет Ихана. Когда она вернулась в зал, атмосфера, не утратив праздничности, совершила модуляцию из царства смеха в сферу романтики.

В приглушенном свете видны были лишь силуэты танцующих пар. За столом почти никого не было. Ира устало опустилась на стул, откинувшись на спинку, лелея надежду, что Генка не обяжет ее, по примеру 8 марта, танцевать с кем-нибудь.

Одна музыкальная композиция плавно перешла в следующую. На плечо легла горячая ладонь.

- Ира, разрешите пригласить Вас на танец, — из неведомой вышины прозвучал голос Радного.

- Да, конечно, — ответила Ира, поднимаясь со стула не поднимая глаз.

Сердце гулко колотилось. Его отчаянное стремление разнести в дребезги ребра было единственным свидетельством урагана нахлынувших эмоций. Мозг молчал, не выдавая ни единой мысли.

Густой полумрак не позволял различать лица даже тех, кто танцевал в самой непосредственной близости, создавая иллюзию уединения.

Поначалу расстояние между телами было не так чтобы уж совсем пионерским, но довольно официальным. Однако таким оно сохранялось недолго. Вскоре Ира с трепетом впитывала своей плотью тепло другой плоти. Ее совершенно не заботило, что ее сердце продолжает колотиться так, что заставляет ощутимо пульсировать всю грудную клетку, потому что другое сердце колотилось не менее интенсивно. «Пусть исчезнет время!» — отчаянно возопила первая вербально оформленная мысль.

- Стас, пойдем отсюда… — еще более отчаянно выдохнула Ира.

Он ничего не ответил, но через несколько мгновений они незаметно вытанцевали из зала. Взгляд Иры уперся в зеркало от пола до потолка, с правой стороны от выхода из ресторанчика. Неяркие разноцветные фонарики коридора, тоже отражавшиеся в зеркале, рождали ощущение, словно Ира сама излучает свет.

- Идем, — тихо сказала она, взяла Стаса за руку и увлекла на улицу.

Он шли довольно быстро сначала по Островского, потом свернули на Парковую, направляясь в сторону городской администрации.

Миновав ее здание, вышли на Горького. Противоположная сторона улицы в районе автобусной остановки утопала в густом Золотистом Свете.

Рука Стаса напряглась. Ира кинула беглый взгляд на прохожих — они шли в обоих направлениях, как ни в чем не бывало.

- Ты видишь его? — тихо спросила Ира.

- Да, — так же тихо ответил Стас.

Ира уверенно направлялась к пешеходному переходу.

- Женя запаникует, — предупредил Стас.

- Нет. Я умею возвращаться в исходную точку времени, — «Чего ты умеешь???!!!», — ошалело вякнуло рациональное и потеряло дар речи. — Так что, в самом худшем случае лишь дернется немного.

Они остановились на краю тротуара, дожидаясь, когда им загорится зеленый. Противоположная сторона улицы существовала будто в двух никак не связанных между собой экземплярах: обычная автобусная остановка у подножия Сбербанка с толпящимися на ней людьми и полностью скрытый густым Золотистым Светом склон горы Батарейка.

Загорелся зеленый. Ира и Стас вместе с толпой пешеходов вышли на проезжую часть. По мере приближения к противоположной стороне, автобусная остановка постепенно становилась все более призрачной, пока окончательно не исчезла. Ира и Стас вошли в Золотистый Свет.

- - -

Ира обвела взглядом неяркие разноцветные фонарики коридора. Собственные ощущения исключали какие-либо сомнения по поводу Золотистого Света и всего, что произошло в его лоне. «Нет. Не произошло. Это надо бы назвать как-то по-другому, но я не знаю как…». Хотя собственные ощущения однозначно свидетельствовали, что всё то имело место на самом деле, Ира все же спросила:

- Это было?

- Да, — ответил Стас, подтверждая сказанное легким кивком.

Даже неяркий причудливый свет разноцветных фонариков не мог скрыть, что он бледный. Мало того, даже невооруженным глазом было видно, как его мышцы все еще слегка напряжены. Едва густой Золотистый Свет поглотил их, Ира сразу поняла, что хоть Стас и разделяет ее неистовую эйфорию, для него это переживание находится за пределами болевого порога. Она даже испугалась и хотела тут же вернуться, но он сам остановил ее.

- Подожди минуту, — сказал Стас, глубоко вздохнув после «Да», и скрылся в зале.

Через пару мгновений он вернулся, держа в руках Ирину сумочку и свою борсетку.

- Идем, — в этот раз сказал Стас, взял Иру за руку и увлек на улицу.

Теперь они шли дворами к припаркованной в одном из них машине. Ира чувствовала, как теперь напрягается ее рука. И не только это. «Просто посмотреть в зеркало. Просто посмотреть в зеркало», — твердила она себе, безуспешно стараясь унять смятение. В итоге, как только Ира села в машину, и пока не сел Стас, она посмотрела и в боковое зеркальце, и в зеркальце заднего вида. Чтобы углядеть в них нечто определенное, света уличных фонарей явно не хватало, однако Ира почувствовала, как ее состояние меняется. Правда, как именно, она не успела для себя сформулировать.

- Стас, едем ко мне, — довольно твердым голосом сказал Ира.

- А как же насчет «уйти самой проще, чем выгнать»? — с легкой иронией спросил Стас.

- Именно поэтому, — Ира обреченно усмехнулась. — Чтобы сбежать некуда было. Надеюсь, ты воздержишься от излишней деликатности?

- Я постараюсь.

- А почему лишь постараешься?

Хотя ответ Стаса формально соответствовал шутке, что подтверждал и тон, в то же самое время, Ира, что называется, спинным мозгом ощутила насколько это, на самом деле, соответствует истине. Потому и спросила.

- Ира, неужели ты действительно считаешь, будто за последние полтора месяца я не испытывал ни малейшего желания подойти к тебе? Прости за прямоту, но я ни разу за это время не подошел к тебе вовсе не из деликатности.

- Неужели?

- Да. Ты этого не хотела.

- Я действительно этого не хотела. Но я, как и любой человек, очень много чего не хочу, а оно, тем не менее, происходит. Кстати, в ТОТ раз я не имела ни малейшего желания ехать к тебе и уж тем более у тебя оставаться. И все же… Только не надо мне сейчас рассказывать мистические истории о том, что в каких-то ситуациях даже мое имя произнести невозможно.

- Но ты сама была тому свидетелем.

- Да. Была. И что? Как я заметила, мое имя не мог произнести Александр, ты же его не произносил только лишь потому, что знал, что я, грубо говоря, подслушиваю.

- Я не знал. Я понял это, когда увидел тебя утром.

- Но ты сам говорил, что хотел, чтобы я услышала тот ваш разговор.

- Да, хотел. Но хотеть сделать и сделать — очень разные вещи. Ты себе представить не можешь, сколько всего, что я хочу сделать и даже изо всех сил пытаюсь, у меня, все же, не получается. Я знаю, какое произвожу впечатление, так как произвожу его намеренно. Многие считают, что у меня практически нет слабостей. А считают многие так вовсе не потому, что у меня их действительно нет. Я их всего лишь не показываю. Кроме того, во многих случаях я переступаю через них. Да. Я в любом случае при необходимости могу переступить через себя. Может, конечно, и не в любом, но пока таких случаев не было. Так вот, я могу переступить через себя, но я бессилен переступить через тебя.

- Коли уж, как я понимаю, ну никак не получается обойтись без сверхъестественного, то напоминаю, что ты это сделал, по крайней мере, раз.

- Ты имеешь в виду, что я вышел за предел, вошел в сферу высших и нашел тебя?

- Именно это.

- В том случае я, в большей степени, тоже переступил лишь через себя. Ну а… Как бы тебе объяснить… Одно дело, когда герой грезит об абстрактной царевне, заточенной в высокой башне где-то на самом краю Земли. И совсем другое дело, когда он встречает конкретную царевну из башни на самом краю Земли. Одно дело, когда юная дева ждет абстрактного принца на белом коне. И совсем другое дело, когда она встречает конкретного принца на белом коне.

- Стас, что ты чувствовал сегодня там, в Золотистом Свете?

- Что я чувствовал? Рад, что ты, наконец-то, задала мне этот вопрос. Правда, лишь по поводу очень конкретного случая, но неважно. Ира, в течение всех своих человеческих жизней я намеренно проходил через всевозможные изуверства человечества. Намеренно проходя через все изуверства человечества, я, безусловно, занимался исследовательской деятельностью на тему как этому всему кошмару найти полезное применение, и занимался я этим исследованием вовсе небезуспешно, мягко говоря. Однако не ради этого я сквозь бесчисленное количество своих человеческих жизней шел этим путем. Побывав там, где я побывал, то есть, там, откуда ты, образно говоря, родом, я прекрасно знал, какая запредельная, чудовищная выдержка мне потребуется, когда ты здесь воплотишься.

Ира, понимаешь, Женя, Гена, Лу и все остальные — то есть, все, кто угодно вообще — защищены от тебя. Защищены и как люди, и как личности. Я же перед тобой абсолютно беззащитен. То есть, образно говоря, они берут раскаленный добела кусок железа щипцами, я же хватаюсь за него голыми руками. Нельзя сказать, что, проникнув в сферу высших, я потерял эту защиту. Я полностью осознанно и намеренно отказался от нее, когда встретился там с тобой. Не совсем верно… Как бы объяснить… Скажем так, входя в сферу высших, мне пришлось оставить все средства защиты за ее пределами, но я, вернувшись, вполне мог их восстановить, чего я делать не стал. Не стал делать полностью осознанно и намеренно.

- Почему?

- Не догадываешься?

Ира в ответ только глубоко вздохнула. Стас продолжил.

- Ты, приняв человеческое воплощение, в некотором роде приравняла свое положение к моему. Сделала ты это так же, как и я. То есть, полностью осознанно и намеренно. В результате, тебя, как человека, охватывает панический ужас от одного моего присутствия.

- А тебя точно такой же панический ужас охватывает как не человека?

- Не совсем так и даже совсем не так, но в качестве основы для понимания вполне сгодится.

- Стас, сегодня, там, в Золотистом Свете, я кое-что вспомнила, точнее, нельзя сказать, что вспомнила, то есть, вспомнила, но я не могу объяснить, что… Это только ощущение и до боли изматывающее желание вспомнить само событие. На самом деле, это ощущение я уже испытывала дважды до того, как мы с тобой вошли в Свет… тогда утром, проснувшись рядом с тобой в поющем доме, и сегодня, когда танцевали. Вербально оно выразилось мыслью: пусть исчезнет время. Просто, до Золотистого Света это было только ощущение, а вот там возникло воспоминание, что оно связано с каким-то событием. Ты знаешь с каким?

- Ты тоже догадываешься, только для тебя это пока лишь формальная констатация.

- Это связано с тем, как ты нашел меня в сфере высших?

- Верно. Но сейчас для тебя это, хоть и связано с конкретным ощущением, все равно лишь информация. Пока.

- Следуя зову этого ощущения, я из своего мира пришла в твой?

- Это — не более чем логическая догадка, хотя и не далекая от истины. Кроме того, учти, что хоть этот мир и породил меня, делала-то его ты.

- Ну, не только я.

- Если говорить конкретно об изготовлении, то и не столько. Однако ты — это та личность, без участия которой этого мира, так или иначе, не было бы вовсе.

- О чем ты?

- Неважно. Это — МОЯ не более чем логическая догадка, — Стас на мгновение замолчал, а затем усмехнулся. — Так или иначе, но сегодня ты все же настояла, чтобы Я пришел к тебе, а не ТЫ ко мне.

- Ну, знаешь ли, мой дом — это не сфера высших!

- Логично. И все же…

Стас положил ей руку на плечо. Первое, что Ира заметила, это то, что они сидят в видимо уже давно никуда не едущей машине у ворот ее дома, а второе — что рука Стаса дрожит от напряжения. Ира, объятая непонятным ей и неведомым ранее ощущением, уткнулась ему в грудь. Стас поднял ее лицо за подбородок, заглянул ей в глаза так, что она почувствовала его взгляд очень глубоко в себе, притом как плотью, так и тем, что за пределами плоти, а затем он коснулся губами ее губ, постепенно превращая это легкое касание в глубокий поцелуй.

- Я, конечно, понимаю, — говорила Ира через целую вечность, едва справляясь с дыханием, — что существует эффект первого поцелуя…

- Первого? — перебил ее Стас.

- Я догадываюсь, что не первого… но я не помню… я боялась полностью проснуться… я боялась…

- Да неужели! — перебил Стас. — Неужели ты думаешь, что я позволил бы себе воспользоваться тем, что ты спишь?

- В смысле?

- В смысле, тогда все произошло по твоей инициативе.

Ира около минуты лишь хватала ртом воздух, не находя в своей памяти никаких подтверждений только что оглашенному, но при этом откуда-то точно зная, что именно так все и было.

- Я все равно не помню, — в конце концов, сказала она и тут же попыталась отправиться открывать ворота.

- Сиди, — остановил ее порыв Стас и вышел сам.

В свете фар Ира видела, как к нему подбежали Зив и Лоренц, но, едва поприветствовав, тут же скрылись в темноте.

Иру посетила здравая мысль, что надо бы, пока Стас занимается воротами и машиной, пойти домой и что-нибудь там сделать, но у нее не получалось придумать, что именно следует сделать. Ира в смятении глянула в зеркальце заднего вида. Оно показывало лишь почти непроглядную темноту. Открылась дверца.

- Идем, — сказал Стас, подавая ей руку.

Ира засуетилась, пытаясь отыскать в сумочке ключи.

- Не стоит, — остановил ее Стас и, миновав парадную дверь, провел через проход.

Во все нарастающем смятении Ира лишь смутно констатировала, как они поднимались из цоколя на второй этаж. Когда дверь спальни закрылась, Ира, что называется, обезумела от паники. Однако, когда она уже находилась в полной готовности, не помня себя, либо нестись куда глаза глядят, либо тупо метаться по комнате, либо творить еще чего-нибудь за рамками адекватности, в этот момент она вспомнила, каким был Стас в лоне Золотистого Света. Ира даже боялась представить, что с ним творилось, но все это выдавали лишь его глаза, да еще напряженные до состояния камня мышцы.

«Я просто капризная истеричка», — сказала себе Ира, и, пересилив панику, повернулась к Стасу лицом. Его ладони легли ей на плечи и соскользнули к локтям. Паника отступила, забрав с собой все силы. Ира, едва держась на ногах, прижалась к Стасу. Его сердце колотилось так же бешено, как и ее. И точно так же вовсе не от страсти.

- Пусть исчезнет время, — обессилено прошептала Ира, с трепетом погружаясь в Абсолют.

- Оно не может исчезнуть, — едва слышно сказал в ответ Стас. — Ибо не может исчезнуть то, чего не существует. Время — всего лишь иллюзия. Есть только СЕЙЧАС.

- Да… СЕЙЧАС… — как заклинание повторила Ира.

Кто-то что-то снимал, не отдавая себе отчета, то ли с собственного тела, то ли с тела, которое рядом. Все это куда-то летело, наполняя СЕЙЧАС приглушенными шорохами.

Сквозь волны причитающихся моменту физиологических ощущений, Ира ловила разницу, принципиальное отличие того, что происходило сейчас, от того, что она переживала ранее с кем бы то ни было другим.

Влад — молодой и горячий мальчик, искренне верящий в свою любовь и искренне пытающийся ее выразить, однако, в силу возраста, довольно неумелый. К нему приходилось подстраиваться, а местами ненавязчиво учить.

Рауль вынужден был подстраиваться сам.

Александр прилагал все силы, дабы уловить малейшую прихоть, малейший каприз, малейшее желание и исполнить на пике своих возможностей.

Женечка очень чутко слушал, очень тонко чувствовал, но отвечал всегда только тем, что считал нужным, порой, правда, заводя в те закоулки наслаждения, о существовании которых Ира не всегда догадывалась.

Все остальные делали плюс-минус что-то подобное этим вариантам, и плюс-минус что-то подобное делала сама Ира в каждом отдельном случае. То есть, всегда, так или иначе, имел место компромисс в угоду себе или партнеру, либо в ущерб себе или партнеру. Всегда чем-то приходилось жертвовать, либо принимать такую жертву.

Сейчас не было никаких компромиссов. Не было никаких жертв. Ира делала только то, что хотела она. И только так, как хотела она. И это все без исключений было именно тем, что хотел от нее в данный момент Стас. Который делал только то, что хотел он. И только так, как хотел он. И это все без исключений оказывалось именно тем, что в данный момент хотела от него Ира.

- - -

Словно продолжение звездного неба темноту комнаты пронзали два огонька от сигарет.

Ира едва слышно усмехнулась.

- Ты чего? — спросил Стас.

- Да вот пытаюсь понять, о ком мне рассказывали Мариночка, Надя, Ларочка.

- В любом из трех случаев вполне возможно, что не обо мне.

- А если серьезно?

- Если серьезно, никогда не горел желанием поразить твое воображение в качестве банального самца.

- Однако тебе это удалось, и выражение «банальный самец» абсолютно не к месту.

- Я имел в виду, заочно.

- Именно поэтому ты стремился оставлять о себе столь нелестные впечатления?

- Нет, разумеется. Я тебе уже говорил, что после меда морковка перестает казаться сладкой.

- Я помню, но тогда я просто не поняла к чему это ты, а сейчас совершенно сбита с толку, если честно.

- Ира, секс — это средство выражения и, само собой, к меду и к морковке имеет отношение только в качестве средства выражения.

На какое-то время повисло молчание, а потом Ира спросила:

- Стас, как для тебя здесь всё начиналось?

- Это была небольшая деревушка у подножия вулкана. Я не могу сказать, в какой исторический период это было, поскольку подобные деревушки все еще есть и сейчас и были и тысячу, и две, и три тысячи лет назад. Я так же не могу назвать точную географическую точку, потому что, хоть я и пытался найти ее в последующих своих жизнях, мне это так и не удалось.

Особых подробностей той жизни я не помню. Естественно, в первую очередь потому, что тогда я был едва образовавшейся личностью. То есть, имел весьма ограниченный арсенал средств для хранения информации. Кроме того, та моя жизнь была довольно короткой — я не дожил и до тридцати — и весьма однообразной.

Вулкан постоянно пыхтел и периодически извергался, однако четко следуя в своем поведении определенному сценарию, отслеженному обитателями той деревушки с незапамятных времен. Сама же эта деревушка, в соответствии с условиями, была полукочевой. То есть, как только появлялись признаки грядущего извержения, все жители переселялись в безопасное место, а после извержения возвращались на удобренные вулканом земли.

И вот как-то раз в нем неожиданно что-то взорвалось, и извержение грянуло, что называется, без предупреждения. Началась спешная эвакуация, и хотя времени было вполне достаточно, чтобы покинуть опасную зону до того, как раскаленные потоки затопят ее, из-за начавшейся паники вышли некоторые заминки, связанные со спасением имущества. Всё же, обитателям той деревушки удалось выжить. Всем. Кроме меня.

Перепуганные взрывом люди выскакивали из своих хибар кто в чем был и бежали прочь. Однако оказавшись хотя бы в относительной безопасности, начинали понимать, что оставили на съедение вулкану все, что имели, во многих случаях, нажитое трудом нескольких поколений. В общем, все, кто был на то способен — и я в том числе — ринулись в брошенный поселок, дабы попытаться вынести все, что получится. Хватали, что первое попадалось в руки, и столько, сколько в руки помещалось, и неслись обратно, чтобы до приближения лавы успеть сбегать еще, и еще, и еще раз. Когда лава подошла уже на опасно близкое расстояние, вынести удалось не все, но что поделаешь! И тут благодаря небольшому холму поток повернул чуть в сторону, и я рискнул сбегать еще раз. Меня пытались остановить, кричали вслед, что поток может раздвоиться, но я не слушал.

Поток раздвоился, едва я оказался на территории поселка. Сам поселок размещался на другом холме. Я побежал вдоль его склона. Естественно, не рассчитывая обогнать лаву, но надеясь достичь того места, где она начинает остывать, покрываясь коркой, и там выбраться. Однако за холмом, на котором стояла деревушка, оба потока вновь соединились, и я остался на острове посреди огненной реки. Я кинулся на вершину холма, прекрасно понимая, что если даже поток лавы не затопит его, я вряд ли долго протяну в таком пекле, удушающем испарениями. И все же, умереть, потеряв сознание от жары либо от ядовитых газов, выглядело куда приятнее, чем заживо изжариться в лаве. Как только я добрался до вершины, грянул еще один взрыв, и лава хлынула с новой силой так, что не осталось сомнений, что она затопит холм. От жары и ядовитых испарений меня уже выворачивало наизнанку, но я прекрасно понимал, что не успею умереть до того, как лава настигнет меня. Вокруг же не оказалось ничего, чем можно было бы себя убить.

Я посмотрел вниз. Раскаленный поток уже пожирал постройки внизу холма. Деревяшки даже вспыхивать не успевали, прежде чем обратиться в ничто. Я понял, что хоть это будет, скорее всего, ужасно больно — это будет очень недолго. Однако у меня не хватило духу броситься в поток, чтобы покончить с этим быстрее, хотя и знал, что такой исход для меня — это неизбежность.

Я встал во весь рост и повернулся к вулкану. Красота неописуемая! И я вдруг понял, чего я хочу. Я хочу счастья. Счастья, несмотря на то, что меня выворачивает наизнанку от жары и ядов. Счастья, несмотря на то, что очень скоро меня сожжет раскаленная лава. Я хочу счастья ЗДЕСЬ и СЕЙЧАС.

Я смотрел на вулкан и наслаждался. Наслаждался ослепительным золотистым сиянием несущейся с вершины лавы. Я всеми силами усиливал в себе это наслаждение, пока оно не затмило все остальные ощущения. Я сам стал этим наслаждением. Частью этого наслаждения было счастье, что было второй частью этого наслаждения, я тогда еще не знал. Я знал одно, что ради того, к чему я смог прикоснуться, я готов на любую смерть. Я готов вообще на что угодно. Я был счастлив, что оказался посреди огненной реки, которая меня вот-вот поглотит. Все вокруг меня стало золотистым сиянием — густым Золотистым Светом. Я так и не почувствовал прикосновения лавы.

Потом была следующая жизнь, в которой я с детства стремился периодически уединяться и воображать густой Золотистый Свет и состояние немыслимого наслаждения счастьем и чем-то еще. Чем еще, я понял лишь тогда, когда нашел источник этого Света. Я никому не рассказывал о том, что воображаю себе, и уж тем более я понятия не имел, что вовсе не воображаю, а вспоминаю.

Все это вытаскивать из себя по крупицам я начал лишь тогда, когда стал великим. Я до сих пор вытащил из себя далеко не всё, что хотел бы. Во всех своих жизнях, пока не стал открывать прямой канал, я в детстве воображал себе густой Золотистый Свет. Я продолжал это делать, став взрослым, считая это своей не вполне адекватной причудой. Научившись открывать прямой канал, я продолжаю воображать себе густой Золотистый Свет. Единственное, я знаю, что это — воспоминания, а не фантазии, и не считаю это причудой. Правда, естественно, как и в обычных жизнях, я об этом никому не рассказываю.

В общем, сегодня это был второй раз, когда я вошел в густой Золотистый Свет в пределах Вселенной.

- Ты входил в него и за пределами Вселенной?

- Само собой. Другого способа найти тебя у меня не было.

- То есть, ты искал именно меня, а не кого-то вообще из высших, кто принимал участие в создании Вселенной?

- Да.

- Стас, сегодня, там, в Золотистом Свете, по твоему виду нельзя было предположить, что твои ощущения доставляют тебе наслаждение. У тебя был такой вид, будто ты испытываешь дикую боль, пытаясь — почти безуспешно — не показывать вида.

- Просто, эти ощущения слишком сильные. В первый раз они как бы компенсировались страхом и общим физическим состоянием, то есть, отравлением и перегревом. В этот же раз не было ничего для подобной компенсации.

- Стас, мне говорили, что этот Свет — это мои самые сокровенные чувства.

- Да. В чистом виде. В стопроцентной концентрации.

- Ты знаешь, что это за чувства?

- Я бы сказал: энергии, силы… Да. Знаю.

- Скажешь?

- Нет. Ты должна понять сама. И даже поясню почему.

- И почему же?

- Потому что я тебе уже сказал и раньше говорил, что это за чувства, силы, энергии.

- То есть, раз я на это не среагировала…

- Именно. Если я тебе прямо отвечу на твой вопрос, ты будешь проинформирована, но ты не будешь ЗНАТЬ.

Стас коснулся губами ее губ, и они утонули в новой волне обладания друг другом.

- - -

Сначала были звуки птичьих голосов за окном. Потом — насыщенный, спокойный темно-красный цвет внутренней поверхности век от приглушенного солнечного света. Потом — отчаянная мысль: «Только бы это был не сон!».

Оказалось, что не сон. Собственное обнаженное тело было сплетено в единое целое с другим настолько плотно, что казалось, будто это в нем бьются сразу два сердца.

Ира открыла глаза и тут же встретилась взглядом со Стасом.

- Ира, у меня в час самолет.

Ира обреченно расхохоталась:

- Тогда тебе нужно было в администрацию, сегодня у тебя самолет! Ну почему?

- На источник причины пальцем показать?

- Не надо… Знаю… — тяжело вздохнула Ира. — Стас, подозреваю, что за неделю твоего отсутствия я благополучно вернусь в свое прежнее состояние. Я тебя прошу переступи через него. В конце концов, из нас двоих мужчина ты, а не я. А главное отличие мужчины от женщины в том, что именно мужчина принимает решение и несет за него ответственность. Женщина же лишь подчиняется.

- Либо не подчиняется, — улыбнувшись, добавил Стас.

- Не без этого, — тоже улыбнулась Ира, — но все же…

- Ира, если ты захочешь, чтобы я переступил, я переступлю через что угодно, но если не захочешь, я не смогу ничего ни решить, ни сделать. И только не надо сейчас говорить, что существует куча людей, которые делают то, чего ты не хочешь. Ира, между мной и тобой человеческие законы не действуют. Неужели сегодня ночью ты этого не почувствовала?

- Я почувствовала… Даже еще раньше почувствовала. Стас, я очень хочу, чтобы ты, когда вернешься, переступил через все мои «боюсь», «не могу» и тому подобное. Можешь сделать это силой. Можешь сделать как угодно, только сделай, когда вернешься!

- А пока не вернусь?

Стас смотрел на нее своим жестким тяжелым взглядом. Ира опустила глаза.

- Мне нужно осознать гораздо больше, чем я могу себе представить. Проходы — штука классная, но… — Ира уткнулась в подушку.

- Как скажешь, — вздохнув, ответил Стас и поднялся с кровати. Ира хотела подняться следом, но он остановил ее. — Поспи еще.

- Я больше не усну.

- Мы с тобой почти всю ночь не спали. Так что, уснешь.

Ира больше не стала возражать. Она слышала, как Стас одевался, но как вышел — уже нет.

Глава 103. Сокровенные желания